Психология семьи
Предисловие
«Liber» на латыни означает и «книга», и «свободный». С утратой значения книги в культуре свобода уходит, остаются компьютерная виртуальная реальность и совокупность потребностей. Но тема этой книги далека от понятия «свобода».
Нужна или не нужна семья, хороша она или плоха как социальный институт, куда она эволюционирует и какой должна быть — эти вопросы меня волнуют мало. В конечном счете меня как автора не интересует даже, какой семья является на сегодняшний день: я оставляю эту проблему социологам, социальным психологам, этнографам.
Семья меня интересует как фактор, воздействующий на человека. Психогенетика выделяет две детерминанты развития: наследственность и среду. Между молотом среды и наковальней генофонда — человек. Для него семья — главный и основной компонент среды, в которой он живет, как в коконе, первую четверть (если повезет) жизни и которую он пытается построить всю оставшуюся жизнь.
Говоря научным языком, семья для ребенка — первичная социальная микросреда.
Эта книга (liber) — о несвободе. Не может быть института общества более несвободного (в смысле навязывания определенных правил жизни человеку), более жесткого, чем семья.
Посему следует отбросить все розовые сказки о «демократической семье», «либеральной семье», равенстве и т. д. и т. п.
В этом случае мы имеем другое, по определению. Сошлюсь на авторитет Н. А. Бердяева:
«Семья есть необходимый социальный институт и подчинена тем же законам, что и государство, хозяйство и пр. Семья очень связана с хозяйственным строем и имеет мало отношения к любви, вернее, имеет отношение к каритативной любви и лишь косвенное отношение к полу. Элементы рабства всегда были сильны в семье, и они не исчезли и до настоящего времени. Семья есть иерархическое учреждение, основанное на господстве и подчинении. В ней социализация любви означает ее подавление»1.
Проблемы брака и любви-эроса, а не любви-агапе, останутся за пределами этой книги. Любовь и общество — антагонисты. Вернемся к тому же Н. А. Бердяеву:
«В этом трагизм любви в жизни человеческих обществ. Общество отвергает любовь. Любящий, в высшем смысле этого слова, враг общества. Мировая литература защищала право и достоинство любви и именно любви не социализированной».
Семья есть структура, состоящая из отношений: доминирования-подчинения (власти), ответственности и, добавлю, эмоциональной близости. Последние, с моей точки зрения, вовсе не являются необходимыми для семьи как социального института. Но афилиация (от слова «любовь»), не считаясь с нормой, либо лежит в основе семьи, либо возникает в процессе ее существования. Причем знак психической эмоциональной близости не обязательно положительный: равнодушие, отчуждение, ненависть окрашивают существование семьи в свои цвета не в меньшей мере, чем любовь, понимание и сочувствие.
Итак, книга посвящена влиянию семьи на развитие человека. Из всего спектра человеческих качеств были взяты лишь общие способности и интеллект.
Обычно, когда ведут речь о влиянии семьи на ребенка, берут не нормальные, а аномальные семьи, т. е. те, где отсутствует один или оба родителя, где отношения извращены по сравнению с социальной нормой и т. д. Но мало кто задает вопрос: а как же складывается жизнь в так называемой нормальной семье? Нормальной с точки зрения критериев того общества, той культуры, где семья живет. И что такое нормальная семья?
Этнографы, антропологи, социологи, интересующиеся проблемой семьи, обращают внимание на экзотику: в науке царит исследовательский «ориентализм».
Возможно, гораздо интереснее изучать приемы воспитания, виды родительских отношений, стереотипы ролевого поведения на примерах семей индейцев кечуа, чем в семьях, живущих в Чертаново или в Ист-Сайде. На мой взгляд, при этом возникает обратный перенос, и закономерности поведения, характерные, например, для индейцев че-роки, переносятся на носителей христианской или иудейской культуры, к которой принадлежат исследователи.
С точки зрения психолога (да и этнографа), нормальная католическая семья обладает столь же уникальными особенностями структуры и динамики, как и семьи обществ, являющиеся излюбленными объектами внимания ученых-путешественников. Разумеется, заслуги этих исследователей (в частности, великой Маргарет Мид) перед человечеством огромны.
Однако в понимании механизмов формирования личности под влиянием социальной микросреды сегодня мы не очень далеки от уровня знаний начала XX в.
Каждая культура (и ее субкультуры) порождает определенную нормативную модель семьи (или группу моделей). Структура нормативной семьи включает в себя:
элементы, т. е. нормативных членов семьи;
отношения власти-подчинения и эмоциональной привязанности-отталкивания;
их динамику.
Структура отношений определяет особенности позиций и ролей членов семьи.
Нормативная модель всегда «скрыта», формы ее экспликации разнообразны, но главной является описание нормативной семьи в религии.
Нормативная модель определяет структуру реальной семьи в данном обществе. Отклонения от модели специфичны для каждой культуры, и виды аномальной семьи, а также виды дефектов, которые возникают при социализации детей в аномальных семьях, зависят от культуры. Проще говоря, потеря отца по-разному скажется на воспитании детей в протестантской и католической семьях. Следует лишь заметить, что мы имеем в виду не вероисповедание, которого придерживаются члены семьи, а лишь включенность семьи в ту или иную культуру, условно называемую «протестантской» или «католической».
Эти высказывания, может быть, звучат тривиально, без конкретизации: какие же особенности отличают семьи в различных культурах? Здесь важны именно психологические особенности.
Не на все вопросы можно получить ответ в эмпирическом исследовании. Результаты экспериментов, в том числе проведенных автором, его аспирантами и дипломниками, служат лишь иллюстрацией, а не доказательством. Но любое исследование начинается не с вопроса, а с некоторой «нулевой точки», начала координат: я не знаю, кто, что и зачем писал по этой проблеме; я не хочу знать, кто и что именно подумает о том, что будет написано мной; я удивлюсь, если этот труд вдруг окажется кому-то не только интересен, но и полезен, потому что это есть лишь авторский взгляд на часть мира.
Совпадение взглядов — большая редкость. На то, чтобы изменить чье-то мнение, претендовать не стоит. Тем самым, книга есть плод свободы и той внешней безответственности, которую свобода порождает и которой грех не воспользоваться.
И последнее замечание: можно считать Россию державой, искусственно составленной из Восточной Европы и Северной Азии, можно считать российскую цивилизацию особой (евразийской), но я считаю, что Европа не кончается за Карпатским или за Уральским хребтом, а русская культура есть большая особая ветвь единой, но не однородной европейской христианской культуры.
← Назад | Содержание | Вперед →
|
