Типы семьи в европейской культуре

Языческая семья

Примером семейных отношений, характерных для языческой культуры, являются отношения в русской семье XII—XIV вв. По мнению многих историков, рубежом, отделяющим языческий тип семьи от христианского, стал XVI в. Модель православной семьи отразилась в знаменитом «Домострое», написанном одним из величайших мыслителей эпохи Сильвестром — воспитателем, а затем соучастником реформ молодого Ивана IV.

Российский крестьянин и горожанин XVI в. имели сложное комплексное мироощущение, оно отразилось в «двоеверии». Русские до XIV в. были в большей мере язычниками, нежели христианами. Аг-рарно-мистическое мироощущение пронизывало существование россиянина, в том числе и семейную жизнь.

Отношения мужа и жены строились не на отношениях доминирования-подчинения, а на изначальной конфликтности. В славянском язычестве женщина не является существом, подчиненным мужчине («недочеловеком», человеком второго сорта): она иной человек, обладающий качествами, отличными от мужских, носитель особой женской силы. Тайное женское могущество являлось причиной ее власти над мужчиной и внушало страх, почтение и даже ненависть.

Женщина обладала как добрачной свободой, так и свободой в браке. Если девицу принуждали выйти замуж без ее согласия и она причиняла себе увечье, с виновников взыскивался штраф. Ограничивалась не только власть отца, но и власть мужа. Ритуальная свобода закреплялась в особой женской жизни: в обычаях, запретах, женских обрядах, праздниках. Женщина имела возможность развода — она могла, если ее не устраивает муж или отношение к ней семьи мужа, вернуться к матери и отцу. Поскольку чаще всего роды враждовали между собой (Монтекки и Капулетти — отголосок язычества на итальянской почве), то и отношения мужа и жены сохраняли оттенок вражды, конфликта. Муж не доверял жене, жена мужу. Муж ждал от жены козней, лжи, отравления и пр. «Жены ценились или мало, или также мало ценили своих мужей и женщины. Браки редко совершались по любви, взаимного уважения ждать было трудно.»

В семье главную роль играла «большуха» — старшая, наиболее трудоспособная и опытная женщина. Ею была жена отца или старшего сына.

Если в эпоху победившего православия женщина могла доминировать в доме лишь в том случае, когда все взрослые отсутствовали, то «болынухе» подчинялись все младшие мужчины большой семьи. Такое доминирование женщины было возможно из-за частых отсутствий мужа в доме и вследствие ее власти над очагом, едой, умения приготовить пищу, сшить одежду, из-за ее роли в воспитании детей.

Ряд авторов (в том числе и В. Г. Иваницкий) считают, что разделение между мужскими и женскими функциями в семье происходило не по ролям, а территориально. Мужчина отвечал за внешнее природное и социальное пространство, женщина доминировала во внутреннем пространстве, в доме и семье.

Но дело, однако, не сводится к пространственному разделению функций. Очевидно, что важнейшим отношением в семье является отношение родителей и детей. В христианской культуре главные отношения — отец-ребенок, мать-ребенок — отделены друг от друга и различны. В языческой культуре на первый план выступают отношения между поколениями. Разумеется, речь идет не о поколениях в смысле Ортеги-и-Гассета (как носителях разных меняющих друг друга культур), а о поколениях чисто биологических. В языческой культуре это явление — рудимент досемейной структуры (родовой коммуны). Оно выявляется даже при современных эмпирических исследованиях семьи.

Так, М. Воловикова и О. Николаева проводили сравнительное исследование отношений в семье на московских и якутских детях. Первых (с большой условностью) можно отнести к постправославной атеистической культуре.

Вторые в большей мере связаны с культурой патриархально-языческой (не матриархальной).

Испытуемыми были школьники 7,5-12 лет. Основной методикой был «Рисунок семьи», она дополнялась рассказом о семье.

Московские дети в 36,8% случаев рисуют себя рядом с матерью, а якутские лишь в 16,1%. Что является явным показателем большей психической близости московских детей к мамам. Между тем как в положении отцов различий нет.

Мама фигурирует в рассказах московских детей в 2 раза чаще, чем отец, а у якутских детей отец в 2 раза чаще, чем мать. Тем самым у якутов сохранена патриархальная иерархия семьи: во главе семьи отец, но мать — авторитет для детей.

Но самое главное: родители как единство или папа и мама у якутов в рассказах фигурировали в 4 раза чаще, чем у москвичей. Следовательно, родители доминанты по отношению к своим детям.

Наглядно отношения между поколениями богов отражены в мифологии (в частности, древнегреческой): мифы отражают противоречия между поколениями в крайних формах борьбы и уничтожения старого поколения богов новым. Еще более явно отражены отношения в семье: верховные олимпийцы Зевс и Гера находятся в состоянии постоянной борьбы, вражды. На каждую проделку своего супруга Гера делает ответный ход, да и его многочисленным подругам спуску не дает.

Вообще в античной и большинстве других языческих цивилизаций соблюдается паритет полов: мужские и женские божества равноправны. Более того, во многих отношениях женские общества обладают особым могуществом, например, Афродита, богиня любви. Миром правит Эрос, и даже высшие олимпийские божества бессильны перед его властью. Исида и Озирис, Зевс и Гера, Юпитер и Юнона находились в весьма сложных, как сказали бы сегодня, неоднозначных отношениях. И зачастую женщины выигрывали поединок и в мифах, и в жизни. Культ Исиды пережил культ Озириса и распространился в эпоху первых римских императоров за пределы Египта по всей империи.

Страх перед женщинами отразился в мифах о женщинах-воинах, которые реально существовали, — амазонках. В скандинавской мифологии мертвых героев уносят на Валгаллу валькирии — девы-воительницы. Русские женщины эпохи язычества не отставали: образы богатырш-«поляниц» запечатлены в былинах. Спуску мужчинам они не давали: ни своим, ни врагам. Образ поэзии Н. А. Некрасова отнюдь не христианский по происхождению.

Ваятель брежневско-сталинской эпохи Вучетич одарил наше отечество массивными статуями языческих дев-воительниц, порочащих саму идею священной защиты Родины. Российская православная культура, как известно, почитает Богородицу, или позднюю языческую интерпретацию женского образа — Берегиню. Сходство бетонных истуканов с валькириями — образами германской мифологии наводит на иные ассоциации. Хуже того: и киевская «Лаврентьевна» (так прозвали киевляне свою деву с мечом) и сталинградская не защищают города, стоя лицом на запад, но повернуты спиной к западу, а лицом на восток. То есть девы с мечами производства Вучетича атакуют наши города!

Вот до каких издевательств над культурой и историей страны можно дойти, если бездарно и цинично относиться и к стране, и к собственному ремеслу.

Однако вернемся к основной теме.

Если подвести итог, то нормативная дохристианская модель семьи выглядит следующим образом: родители (отец и мать) могут находиться в различных отношениях: доминирования-подчинения либо отрицания-конфликта. В первом случае возможны патриархальный и матриархальный варианты (более часто встречающийся). Во втором случае имеет место равенство, но равенство как результат противоречия разных сущностей, их борьбы. Этот тип наиболее распространен. Родители (как целое) противостоят детям, одно поколение борется с другим. Дети всегда в подчинении.

Следует отметить, что в дохристианских культурах важным фактором является сложность социоэкономической системы и структуры домохозяйства. Сложность системы влияет на воспитание и поведение детей. Причем это влияние хорошо описывается тремя измерениями отношений в семье: доминированием, ответственностью, близостью.

Дети, воспитанные в сложных культурах, имеют более высокие показатели по шкале зависимости-доминантности и более низкие по шкале заботливости-ответственности, чем дети, воспитанные в простых культурах.

Кроме того, в обществах охотников и рыболовов дети больше ориентированы на самостоятельность и независимость. В обществах земледельцев и животноводов — на ответственность и послушание. Следовательно, в культурах сложных, развитых тяжесть в системе отношений переносится на вектор доминирования-подчинения. Между тем в простых дохристианских культурах преобладает вектор ответственности. К этому добавляется также эффект многочисленности семьи: чем больше детей в семье, тем более дети авторитарно агрессивны и менее дружественны.

Отношения «дети-родители» в дохристианской культуре напоминают отношения «рабы-господин» или «крепостные-феодал». Изучая особенности воспитания и взаимоотношения родителей и детей в истории, Л. Демоз выделил следующие стили.

1. Инфанцирующий стиль (с древности до IV в. н. э.). Он характеризуется массовыми детоубийствами. Выживавшие дети часто становились жертвами насилия.

2. Бросающий стиль (IV—XIII вв.). У ребенка признается наличие души. Прекращаются убийства детей и жертвоприношения. Однако ребенок остается объектом агрессии для родителей. Его часто сбывают с рук: кормилице, в монастырь, в чужую семью. Он угнетен в собственном доме.

3. Амбивалентный стиль (XIV—XVIII вв.). Ребенок входит в эмоциональную жизнь родителей. Однако он не считается полноправным членом семьи. Его не считают самостоятельной личностью, отказывают в праве на автономную жизнь, душевную и физическую неприкосновенность. Если он сопротивляется, его беспощадно бьют.

4. Навязчивый стиль (XVIII в.). Характеризуется контролем за поведением ребенка, его внутренним миром и волей, что порождает конфликт «отцов и детей».

5. Социализирующий стиль (XIX—XX вв.). Считается, что детство — это подготовка ребенка к самостоятельной взрослой жизни, «преджизнь». Ребенка надо воспитывать, тренировать, учить. Он является объектом воспитания.

6. Помогающий стиль (с середины XX в.). Считается, что ребенок лучше знает, что ему нужно в каждый момент его жизни, на каждом этапе развития. Детство — это полноценный этап жизни со своими радостями, горестями и проблемами, а не только подготовка к некой подлинной взрослой жизни. Родители стремятся помогать индивидуальному развитию ребенка и т. д.

Даже если не принимать во внимание идеализацию последнего стиля (вершины цивилизации!), к типологии Л. Демоза можно предъявлять много претензий. Она вызвала серьезную критику. Большинство исследователей отмечает, что дело не в стилях как таковых, а в экономических условиях существования семьи и общества в целом, что амбивалентное отношение к детям было всегда, что во все времена по своему заботились о детях и т. д.

В частности, в средние века ребенку предоставляли большую «телесную» свободу: не было регламентации в режиме питания, ребенка долго не отрывали от груди и кормили не тогда, когда положено, а когда он требовал. Детей поздно приучали к туалету и терпимо относились к «детскому греху» — проявлению сексуальности. Однако физическую подвижность младенцев жестко ограничивали: в течение первых четырех месяцев полностью пеленали, позже освобождали руки, а затем ноги.

Однако в вышеприведенной типологии стилей воспитания четко прослеживается рубеж на грани средневековья: когда ребенок становится не отчужденным элементом семьи, не объектом, а субъектом взаимодействия, хотя и не полноправным.

Победа христианской модели семьи над языческой характеризуется сменой типов отношений между отцом, матерью и ребенком, точнее проявлением этих отношений как самостоятельных.

Может быть, наиболее поздним остатком язычества в культуре европейских народов являются подробно изученные М. Крюбельсом «автономные детские общества». Они образуются как оппозиция миру взрослых. Вмешательство взрослых в жизнь детей порождает стремление жить втайне от них. Эти общества характеризуют наличие секретного языка, автономия групп по территориям, борьба между отдельными группами, половая сегрегация, игры, ритуалы и т. д. В бывшем СССР эпохи конца 80-х гг. эта закономерность проявилась в деятельности неформальных молодежных группировок.

← Назад   |   Содержание   |   Вперед →