Типы семьи в европейской культуре
Семья в русской православной культуре и культуре католицизма
Двоеверие — так можно обозначить систему религиозного мировоззрения россиян.
Язычество переплеталось с христианством в системе обычаев, поведения, отношения к миру и к семье. «По древнерусскому праву, дочери не получали наследства, и общество было заинтересовано в том, чтобы они были обеспечены браком еще при жизни содержавших их родителей...»
Женщину взаперти не держали, а жены казаков пользовались еще большей свободой, которую они сохранили до XX в.
Но права были суровыми: жены обманывали мужей, мужья били жен, бывало, и пропивали их. Источники свидетельствуют, что счастливое замужество было исключительной редкостью2.
Как правило, жена старалась «извести» мужа, муж отвечал подозрительной враждебностью, иногда муж и жена жили порознь, не встречаясь друг с другом. Родители опекали своих дочерей и заключали письменные договоры с зятем, чтобы он не бил жену.
Вместе с тем, мужчины испытывали страх перед женщинами: женское начало считалось источником таинственной мистической силы, как правило, злотворной. Уважение не к женщине, а к ее «магическим» способностям характеризует поведение мужчин эпохи язычества. Смягчение нравов и нормирование отношений в русском семейном быту связывают с победой православия в конце XVI в.
Православный Символ веры обязывает верить в единого Бога, который всегда и повсеместно выступает в трех лицах. Но акценты в православном вероисповедании по сравнению с католическим иные.
Основные догматические предписания в православном культе относятся к почитанию Иисуса Христа. Важнейшие из догматов: догмат боговоплощения и догмат искупления. Иисус Христос — одна из ипостасей бога (Бог Сын); вместе с тем, он стал человеком, родившись от земной женщины, Девы Марии, своими страданиями искупил грех людей и принес себя в жертву Богу Отцу.
В православии Дух Святой исходит лишь от Бога Отца. Догмат о троице не зафиксирован в Священном Писании, а принят лишь на основе апостольской традиции. На 1 и II соборах (325 и 381) был принят Символ веры, что Дух Святой исходит лишь от Бога Отца. Этот догмат был подтвержден и на III Эфесском соборе (Правило 7). Принцип «филиокве> (лат. «и от сына»), согласно которому Дух Святой исходит равно от Отца и от Сына, был сформулирован на Толедском соборе в 589 г. и добавлен к христианскому Символу веры (8-й член).
Однако Греко-Византийская Церковь не приняла принципа «фи-лиокве», что и послужило почвой для многочисленных ересей, авторы которых (Ориген, Арий и пр.) считали Бога Сына «меньшим» по сравнению с Богом Отцом.
Субординационализм имел социально-психологическую основу: подчеркивалось доминирование отца в системе идеальной семьи, что более соответствовало патриархальной традиции восточно-христианской цивилизации. Не меньшую роль играли и представления о системе власти в обществе: не известно, что было первичным — структура власти в семье или в государстве. На мой взгляд, первичны отношения в семье.
Таким образом, что бы ни говорили православные богословы, Иисус Христос не равен Богу Отцу хотя бы в том отношении, что он не обладает важнейшим атрибутом божественной природы: от него не исходит Святой Дух.
Не менее, а может быть, более важно для русского православия место Богородицы в структуре семьи. Поистине необъятное число работ посвящено анализу культа Богородицы в православии.
Христианство задает вектор, определяющий иерархию отношений между элементами мироздания: небесное-земное. Небесный мир — мир божественный (потусторонний), мир высший. Мир земной-грешный, низший, мир греховный. Место человека определялось между полюсами «небесное-земное» в зависимости от точки зрения, диктуемой религиозной культурой. В христианстве наметились всячески варьировавшиеся две основные тенденции понимания человека:
1) человек — существо земное и божественное, в нем сосредоточены две эта ипостаси, он существо телесно-духовное;
2) человек есть только земное, греховное существо. Его земное существование, его физическое тело есть только временная оболочка, в которой пребывает бессмертная душа.
Первая тенденция наиболее характерна для восточного, византийского христианства, а затем для идеи православия Е целом.
Вторая тенденция была характерна для западного христианства и особенно для католицизма. Она тоже оказала большое влияние на искусство, связанное с западным христианством. В этом искусстве пренебрежение к телесной оболочке, унижение человеческой плоти приводило к тому, что в нем были очень явны натуралистические приемы, связанные со смакованием человеческих физических страданий, страданий человеческой греховной плоти.
Антитезой этому выступали Возрождение и протестантские учения, в трактовке человека более близкие к православию, чем католицизм.
Человек как божественное существо ближе к Богу, нежели человек как существо лишь греховное. А низшую ступень в иерархии православной божественной семьи занимает Богородица. Культ Богородицы ближе для земного человека, тем паче, что Мария в православии очень далека от Отца и ближе к Сыну.
Бог Отец, от которого исходит Дух Святой, доминирует в идеальной семье. Ниже него Бог Сьит (богочеловек), хотя и божественный по природе, но от него не исходит Святой Дух. Ниже него Богородица.
Не случайно христиане в эпоху Средневековья обращались со своими молитвами и просьбами не к Богу, а к Богородице. Вседержитель представлялся слишком далеким, к тому же грозным и страшным. Ближе были разные святые угодники, ангелы и, главное, Богородица. Женщина в роли «почти Бог» представлялась более мягкой, милосердной и доступной, чем даже ее сын. Почитание, которым пользовалась Богородица в народной массе, находило отклик у церкви: последняя была достаточно гибка, чтобы видеть, какие верования можно наилучшим способом использовать в своих интересах. Церковь всеми средствами стала раздувать культ Девы Марии. В иконах, заполнявших церкви, вообще в изобразительном искусстве, в проповедях, в практике богослужений Мадонна заняла центральное место. Следует лишь оговориться, что это в большей мере относится к католическому культу, нежели к православному. И причин этому несколько. Как ни близка Богородица людям, силы ее ограничены: в православном мировоззрении слишком далека она от Бога, посему влиять на его действия может мало. Она лишь утешительница, заступница, просительница за обиженных и униженных.
Иное в католицизме, где связь ее с Божественной Троицей более тесна; католическая Дева Мария ближе к божественной власти. Поэтому есть смысл молиться: вмешательство Девы Марии имеет больше шансов на успех.
Иисус Христос в православном культе тоже выполняет роль ходатая перед Отцом Небесным, он ближе к людям, к их болям и чаяниям и психологически ближе к Богородице, нежели к Богу Отцу.
Культ Богородицы среди верующих более распространен, чем культ абстрактной Троицы. Считалось, что она лучше знает нужды людей, и в первую очередь женщин. Популярности ее в России способствовала традиция, считающая Богородицу покровительницей земледельцев.
«В народном понимании спасения милостыня имеет первостепенное значение. Очень сильна в русском народе религия земли, что заложено в очень глубоком слое русской души. Земля — последняя заступница. Основная категория — материнство. Богородица идет впереди Троицы и почти отождествляется с Троицей. Народ более чувствовал близость Богородицы-Заступницы, чем Христа. Христос — Царь Небесный, земной образ его мало выражен. Личное воплощение получает мать-земля. Часто упоминается о Духе. Священник Г. Федотов подчеркивал, что в духовных стихах недостает веры в Христа-Искупителя, Христос остается судьей, т. е. народ как бы не видит Христа. Г. Федотов объясняет это роковым влиянием иосифлянства, исказившего образ Христа у русского народа. И русский народ хочет укрытия от страшного Бога Иосифа Волоцкого за матерью-землей, за Богородицей. Образ Христа, образ Бога был подавлен образом земной власти и представлялся по аналогии с ней.»
В этих замечательных мыслях Н. Бердяева о природе культа Богородицы есть определенное двоемыслие и лукавство. Здесь автор делает подмену и ставит на место Бога Отца (сурового властелина) Бога Сына — кроткого Иисуса. Отождествление двух ипостасей Троицы: Отца и Сына вообще характерно для некоторых ветвей протестантизма (например, для кальвинистов). Это отождествление сближает трактовку христианского Бога с образом иудейского Яхве — бога Ветхого Завета. Властелином в православии является Бог Отец, а не Христос: православие разделяет эти ипостаси более четко, чем даже католицизм (неприятием принципа «филиокве»).
Н. Бердяева можно упрекнуть в неправославии: Христос православный утешитель, всеблагой, заступник (равно как и Богородица) за людей перед Богом Отцом.
Структура идеальной православной семьи является производной от общехристианской модели. Но выбор православие делает в пользу божественной семьи, а не Святого семейства (РТисус, Иосиф-Обручник, Мария). Доминирует в триаде Бог Отец, причем его доминантная роль чрезвычайно выражена: он высится над Сыном и Богородицей и не виден в своей небесной резиденции. Возникает ощущение его незримого присутствия в мире, но нет его конкретного облика. Он правит миром семьи издали, не присутствуя в нем. Мать и дитя предоставлены сами себе, но периодически ощущают незримую и грозную власть Отца. Доминирование Отца над Сыном в православии более выражено, чем в католицизме. Богородица в подчиненном положении. Менее выражена ответственность Бога Отца: он доминирует, властвует, но не управляет, или же его управление не подвластно земному разумению. Отвечает за дела семьи Мать и Царица Небесная. Сын психологически ближе к матери, чем к отцу, и мать также ближе к сыну, чем к отцу.
Большая психологическая эмоциональная близость Марии к Сыну воплощается в доминировании одной из двух ее ипостасей — жены и матери. Женщина в доме выступает в качестве жены и в качестве матери. В идеальном образе христианской женщины две ипостаси: Дева Мария, которая является супругой Бога Отца, и Богородица — мать Иисуса Христа.
В православном вероисповедании доминирует роль Богородицы над ролью жены и, соответственно, материнское отношение над отношением любовным (отношением полов). Не случайно в православной культуре нет акцентуации эротических отношений между супругами: они не отрицаются и не репрессируются, а как бы признаются малозначительными («нулевая» валентность). И тем самым отдаются на откуп российскому язычеству (учитывая российское двоеверие). Эротика в российской культуре не освящена христианским светом. Этот архетип вошел в коллективное бессознательное русского народа чрезвычайно глубоко. Например, для большинства современных искусствоведов непонятен факт, почему российский рок практически асексуален, в отличие от англо-американского, в котором тематика любви и секса доминирует. Сексизм, или ограничение сексуальности, — показатель значительности этой сферы отношений, в русской же культуре эротическая тематика — чаще сфера непристойного, целиком принадлежит «низовой» (равно — языческой) культуре.
И для Матери Бог Отец является не партнером, а именно отцом ее ребенка. От грозного Бога Отца людям ничего хорошего ждать не приходится, но Богоматерь с младенцем Христом на руках может вымолить у всемогущего прощение и заступиться за своих детей, уберечь их от гнева господня. Отчуждение Иисуса Христа от Бога Отца в православной традиции проявляется в неоформленности самого облика Иисуса: на иконах он либо младенец на руках у Марии, либо Спас («Ярое око», «Нерукотворный», «Спас в силах»), по сути в образе не Спасителя, но Отца-Вседержителя, грозного и повелевающего.
В русской православной иконописной традиции практически нет изображений Христа на его земном жизненном пути. Сюжеты тайной вечери, распятия, несения креста, страстей не характерны для русской иконописи и появляются лишь на картинах живописцев школы XVIII—XIX вв., а также у ряда новаторов (в том числе Н. Ге).
Н. Бердяев отчасти прав, когда строит свои рассуждения на отождествлении в российском менталитете образа Христа с образом Бога Отца. Вместе с тем, в структуре модели православной идеальной семьи он — божественный младенец, который близок к людям в той же мере, как и Богородица, у которого можно вымолить прощение и заступничество перед Отцом.
Жесткая иерархизация структуры идеальной православной семьи выявилась в положениях «Домостроя». Книга, созданная Сильвестром, священником Благовещенского собора в Кремле и наставником Ивана IV, стала кодексом русской семейной морали. По мнению одного из наиболее вдумчивых исследователей «Домостроя» В. Г. Ива-ницкого, Сильвестр, предполагая положить конец полуязыческому нравственному беспределу, боролся с язычеством женским доминирующим началом в семье: «Новгородчина (родина Сильвестра. — В. Д.) знала образы сильных женщин-богатырок языческого типа. То, что юноша Спиридон (мирское имя Сильвестра) был зафиксирован на образе матери, доказывает факт, что его внимание в "Домострое" приковано к проблеме распределения ролей в семье. "Поучение отца к сыну" — послесловие Сильвестра к своему труду, куда он вложил много личного, — рассказывает, как сделать, чтобы главное место в доме принадлежало не жене, а мужу. Следовательно, было с чем бороться»1.
Православное христианство не противостояло мужскому деспотизму отцов семейств, как полагал великий русский историк С. Соловьев, а, скорее, встало в борьбе между двумя языческими началами: женским и мужским (на сторону мужского, разумеется), освятив и окультурив отношения доминирования мужчины над женщиной в семье. От природной «звериной» борьбы, где победа чаще была на стороне физически сильного мужчины, христианство привело семью к цивилизованному нравственному доминированию мужа над женой и детьми.
Там же В. Г. Иваницкий отмечает, что предписания «Домостроя» значительно мягче и гуманнее, чем аскетические воззрения на женщину как «сосуд диавольский» (византийское сочинение «О злых женах»). Но «снижение» образа женщины (как следствие «снижения» места Марии в иерархии идеальной божественной семьи) привело православие к тому, что в нем очень мало женщин-святых, по сравнению с католицизмом. Из 300 упоминаемых в разных источниках российских святых всего лишь 36 женщины. Шесть из них общерусские святые, и все княжеского звания. Поскольку в России культ Богородицы был связан с культом земли, то он принял ряд языческих черт.
«Домострой» выразил тенденцию развития отношений между мужем и женой в российской православной семье. Вместе с тем преодолеть элементы языческой борьбы полов православию оказалось весьма сложно. На практике предписанная христианской православной верой иерархия освящала и аргументировала деспотизм мужчины-отца, давала правовое основание для чисто языческого насилия над женщиной, творимого ежедневно и еженощно. Жен били, но побои не преследовались, а поощрялись обычаем. Изнасилование наказывалось лишь тогда, когда женщина принадлежала к знатному роду. Неугодных жен заточали в монастыри: пример подавали великие князья (Василий III), цари (Иван IV Грозный) и императоры (Петр I). Если жена Василия III еще сопротивлялась пострижению (она была бездетна, и Василий очень тяжело решился на этот шаг), громко и публично выражала свое возмущение произволом, то жена Петра I Наталья Лопухина безропотно удалилась в келью. Что до жен Ивана IV, то там вопрос решался еще проще: неугодную жену можно было быстро спровадить на тот свет.
Однако медленно, но верно догматы православия проникали в глубь народной жизни. Российские императрицы также внесли определенный вклад в решение проблемы власти семейной. Все державные женщины либо были европеизированы, как правительница Софья, либо воспитаны в лютеранской вере, как Екатерина I, Екатерина II, Анна Иоанновна, Анна Леопольдовна, хотя формально и принимали православную веру.
Женщине, воспитанной в православной вере, не дано было замыслить и организовать убийство своего мужа, чтобы потом спокойно править империей в окружении многочисленных любовников.
Утверждая доминирование мужа над женой, Сильвестр не меньшее внимание уделяет проблеме отношений отца и детей. Причем (вот сила стереотипа христианской семьи) под ребенком почти всегда подразумевается сын, а не дочь.
Проблема непослушания, языческой борьбы поколений не менее остро стояла в то время, чем сегодня. Но христианство Сильвестра здесь кончается, поскольку он предлагает силовое и языческое решение этого вопроса:
«Наказывай сына своего в юности его и упокоит тебя в старости твоей и придает красоты душе твоей, и не жалея бей ребенка; если крутоти посечь его, не умрет, но здоровее будет, ибо ты, казня его тело, душу его избавляешь от смерти. Если дочери у тебя, направь и на них свою строгость, тем сохрани их от бед телесных...»1
Своеобразно понимается содержание эмоциональной близости отца и сына:
«Любя же сына своего, увеличивай ему раны, и потом нахвалишься им, наказывай сына своего в юности и порадуешься на него потом в зрелости и среди недоброхелателей сможешь им похвалиться и позавидуют тебе враги твои. Воспитай дитя в запретах и найдешь в нем покой и благословение; не улыбайся ему, играя; в мелочи послабишь — в большом пострадаешь, скорбя, и в будущем будто занозы вгонишь в душу свою. И не дай ему воли в юности, но сокруши ему ребра, пока он растет, и тогда, возмужав, не провинится перед тобой и не станет тебе досадой, болезнью души, и разорением дома, погибелью имущества, и укоризною соседей, и насмешками врагов, и пеней властей, и злою досадой».
Физическое насилие и жесткая регламентация поведения — лучшие методы, чтобы воспитать невротиков и психопатов. Россия, кровью умытая, доказала это всему миру и доказывает по сей день.
Более увещевательно обращается Сильвестр к сыновьям:
«Чада, зслушайтесь в заповеди Господни, любите отца своего и мать свою, и слушайте их, и повинуйтесь им в Боге во всем, и старость их чтите, и помощь их и всякую скорбь от всей души на себе понесите, и благо вам будет, и долго пребудете на земле, за это простятся грехи ваши, и Бог все помилует, и прославят вас люди, и дом ваш благословится навеки, и наследуют сыны сынам вашим, и достигнете старости маститой, в благоденствии дни свои проводя». Оставляя за отцами права «сокрушать ребра» своих чад, Сильвестр проповедует послушание и любовь детей к родителям. Но, понимая, что благих слов может оказаться недостаточно: сыновья подрастут, и, помня «родительскую ласку», могут взять в руки палки или топоры, — автор-редактор «Домостроя» переходит к угрозам: «Если же кто осуждает, или оскорбляет своих родителей, или клянет их, или ругает, тот перед Богом грешен и проклят людьми; того, кто бьет отца и мать, пустьотлучат от церкви и всех святынь, и пусть умрет он лютой смертью от гражданской казни, ибо написано: "Отцовское проклятие иссушит, а материнское искоренит"».
Прибегая к магическому заклинанию в качестве последнего аргумента, православный книжник показал свою совершенную неспособность решить проблему отцов и детей, а точнее отца и сына с христианских позиций: через воспитание не только послушания отцу, но и чувства ответственности сыновей за мать и семью в целом.
Каким же образом модель идеальной православной семьи воплотилась в быте русского человека досоветской эпохи?
Христианская семья относится к типу малой индивидуальной семьи, где совместно живут два поколения — родители и дети. Однако у русских, как и у всех восточных славян, долгое время преобладала большая семья, объединявшая родственников по прямой и боковым линиям.
Несколько брачных пар совместно владели имуществом и вели хозяйство. Причем в Центральной России семьи были более простого типа и строились на основе прямого кровного родства: они включали родителей, несколько женатых сыновей с их семьями. В барщинных районах южной России в семьи включались родственники как по прямой, так и по боковой линиям. Вместе жили двоюродные и троюродные братья, племянники и приемыши. Среди семей различались «отцовские» и «братские». В первых во главе стоял «большак». «Большаком» считался наиболее опытный, трудоспособный и зрелый мужчина. Семья включала деда, сыновей, внуков, правнуков. В «братские» семьи входили женатые братья со своими женами и детьми. Главой в такой семье был старший брат. Имущество считалось общей собственностью. Но патриархальная власть «большака» распространялась на всех членов семьи. Советницей «большака» была «большуха», старшая женщина, которая вела домашнее хозяйство. Если в XII-XIV вв. «большуха» имела реальную власть над младшими мужчинами семьи, а зачастую и над мужем, то позже роль ее изменилась. Положение остальных женщин было незавидным. Овдовевшие женщины (кроме «большухи») не наследовали имущество мужа. Вдовы, солдатки, сироты были совершенно обездолены. На нужды оных и их детей ничего из общесемейных средств не тратилось. Свои роли «большак» и «большуха» исполняли прижизненно.
Позже, в XVIII и к середине XIX в., в России начала преобладать малая индивидуальная семья из 2-3 поколений родственников по прямой линии. И это послужило предпосылкой завершения христианизации структуры русской семьи, поскольку модель православной семьи описывает малую семью.
Христианизация отношений повлекла за собой, с одной стороны, преодоление забитости младшего поколения сложной семьи. Сыновья стали вмешиваться в хозяйственную деятельность отца и сами строить личную жизнь. С ослаблением роли «большака» женщина стала независимой, и жены, на первый взгляд, стали равноправны с мужьями. Но с другой стороны, главой семьи остался отец. Именно отец представлял семью перед обществом, в сельских собраниях и т. д. В отсутствие отца интересы семьи в миру отстаивал старший сын, он же руководил делами внутри семьи и наследовал отцу. Женщина становилась главой семьи после смерти мужа лишь в том случае, когда в семье не было взрослого сына.
Хотя этнографы и подчеркивают, что к концу XIX в. женщина в российской традиционной семье (низших классов и сословий) получила большую самостоятельность, поскольку мужья часто уходили на заработки, но признают, что в крестьянской среде долго держалось мнение, что женщина должна быть в подчинении мужчины. Это мнение поддерживалось церковью и закреплялось юридическим неравенством.
Пролетаризация приводит к повышению авторитета женщины в рабочей семье. Скорее всего, за счет падения авторитета мужа. Современная российская семья не подходит под категорию православной, и о ней пойдет речь в дальнейшем.
Таким образом, к XIX в. в российской культуре низших слоев населения утвердился тип малой семьи со структурой соответствующей модели православной семьи: шкала доминирования соответствует шкале ответственности, члены семьи ранжированы в порядке убывания ответственности: отец, сын, мать.
← Назад | Содержание | Вперед →
|
